Посвящается Слотиной (Махиной) Музе Павловне, моей бабушке, очень мудрому человеку, которых я встречал.
«Здесь не одно воспоминанье, здесь жизнь заговорила вновь…»
Д.И.Тюдчев
Первое воспоминание – очень смутное: мне около трёх лет, я пытаюсь засунуть в карманчик своего пальто несколько цветных карандашей. Осознание своего я (почему я, это я) пришло в 4-5 лет. Это было как-то сразу, как открытие. Тогда же начала придумывать, как бы по-другому могло произойти то или иное событие, - попытки медитации? Читать я научилась в 4 года и очень полюбила книги.
Мы живём в городе Кировске (Хибиногорске) в единственном тогда каменном доме: родители и дедушка с бабушкой – со стороны мамы. Позже к нам приехала другая бабушка, мать отца (бабушка Марина). В традициях русской семьи было жить вместе: родители, их дети и внуки, поддерживая семейные связи нескольких поколений родственников. Наши предки – крестьяне. Из Вологодской со стороны матери, Махиной Музы Павловны и Анхангельской области со стороны отца Слотина Александра Андреевича. У деда, Махина Павла Осиповича, было родных 5 сестер и 4 брата – Матвей, Андрей, Пётр и Иван – все библейские имена (апостольские), наш прадед был грамотей. Они все работали вместе, одной артелью: летом на земле, зимой строили лодки и баржи, ведь жили в деревне на берегу реки Шексны, тогда грузы перевозились на лошадях и по рекам. После революции во время НЕПа братья организовали с/х кооператив – человек 30 единомышленников, расчистили заросшие лесом земли на берегу Шексны, где впадает в неё милая речка Узбойка. Там и поставили деревню Узбой. Идеи были всегда у брата Павла (моего деда), «он всё знал», так как с самого детства занимался самообразованием, а затем экстерном (он не учился ни одного года в школе) сдал экзамены на звание «Народного учителя» и преподавал математику, физику и немецкий язык в школе и техникуме.
Практическим руководителем работ был брат Андрей, «который всё умел». Дед был убеждён, что при работе на земле будущее за коллективным хозяйством, но только без той обезлички, что была в колхозах: каждый работал на личном участке земли. Кооператив развивался успешно, собирались уже купить трактор, думали о проведении электричества, детей направляли на учёбу в Ленинград; но началась в стране коллективизация с её уравниловкой, артель раскулачили, а организаторов – братьев объявили кулаками и выслали на крайний север, в Мурманскую область. Там тогда началось строительство города Хибиногорска, центра будущей апатитовой промышленности. Дедушка Павел Осипович и бабушка Прасковья Феофановна преподавали: дед в горном техникуме, бабушка в средней школе. Мои отец и мать, закончившие в 1933 году учёбу в Ленинграде, были направлены на работу в Хибиногорск, он инженер-конструктор, она врач. Я родилась 26 декабря 1933 года.
После окончания гражданской войны и разрухи началось восстановления хозяйства страны. Тридцатые годы я вспоминаю, как время, наполненное энергией высоких человеческих чувств, настоящих трудовых подвигов, веры, надежды людей, радости жизни: «Мы наш, мы новый мир построим, кто был ни чем, тот станет всем!» (Гимн). Это было время героев труда, покорителей Арктики – Челюскинцев, Папанинцев. Нас воспитывали на этих примерах. Война в Испании, как первая схватка с фашизмом. Военные события на дальнем востоке (Халхин-Гол, Маньчжурия) и на границе с Финляндией… Всё это объединяло и сплачивало людей перед грядущей Второй мировой, а для нас Отечественной войной.
Какие чудесные книги мы читали, какие бодрые прекрасные революционные песни пели. Шло осмысление прошлого, веры и надежды на счастье в будущем. «В буднях великих строек… Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна учёных». (Марш Энтузиастов)
Отечественная война для нашего поколения разделила жизнь на две половины – до войны и после войны. Это был рубеж.
Мне семь лет. На пятый день войны начались бомбёжки Кировска – немцы рвались к Мурманску. Стоят белые ночи, наш город не защищен, весь, как на ладони, кругом всё полыхает и гремит. А маленький брат – ему 8 месяцев, сидит у мамы на руках и улыбается.
В июле нас дошколят эвакуировали одних, без родителей на Урал в Удмуртию. Мама, уже в военной шинели, с Серёжкой на руках, её последние слова: «Пусть хоть она одна останется жива».
Строгое сдержанное прощание толпы родителей со своими детьми, ни криков, ни плача. Едем в теплушках оборудованных нарами, с нами - воспитатели. В Ижевске нас поселили в санатории, а затем зимой в санях перевезли в село Большая Норья. В помещении школы и был оборудован детский дом, где мы жили, воспитывались, учились. Об этом времени у меня сохранились самые светлые воспоминания, выработалось и чувство долга – учёба, самодисциплина. Мы все знали: «всё для фронта, всё для победы».
В 1944 году зимой за мной приехал папа и забрал меня домой. Я уже училась во втором классе, была отличницей.
Татьяна Ивановна Колованова. Она организовывала походы, самодеятельность, занятия по физкультуре, была просто организатор от «Бога»! Так нам было интересно с ней, какая была дисциплина на занятиях! Энергичная, весёлая она вела уроки музыки. В жизни она перенесла трагедию – её муж был арестован, как троцкист. Своих детей у неё не было, своё сердце она отдавала нам.
По вечерам мы собирались у топившёйся печки, и пели хором военные песни, рассказывали о прочитанных сказках. Конечно, слушали радио – военные сводки, речи Сталина с их колоссальным энергетическим зарядом, и эти приказы Верховного главнокомандующего, которые читал Левитан – ведь просто мороз по коже пробирал от звуков его голоса. На всю жизнь запомнила фразу, произнесённую Сталиным: «Надо идти на встречу трудностям!». Так шло воспитание гражданственности.
Помню военную Москву – все строго, пусто, чисто. Мы пересели на Мурманский поезд, вот и наш Кировск. На вокзале встречает мама – она в шинели с погонами, капитан медицинских войск. Всю войну она работала в военном госпитале хирургом. Отец возглавлял оборонные работы на подступах к Мурманску, через который шла военная и продовольственная помощь от союзников.
С нами теперь жила только мать отца, бабушка Марина, так как родители мамы – дед Павел и бабушка Прасковья ещё перед войной вернулись в свою деревню Узбой. Каждое лето нас привозили к ним гостить. Они, как педагоги, получали пенсию и вели хозяйство: сад, огород, козы и пасека. Дед всегда пользовался большим уважением среди жителей окрестных деревень, помню их продолжительные беседы, о политической жизни страны. Дед был по своим убеждением: анархист – толстовец, последователь учения Льва Толстова. Умный, образованный человек, он видел и говорил об ошибках наших политиков, но никогда не нарушал «покой в делах мирских», всегда занимался только своим профессиональным делом, как и мои родители.
У нас на крайнем Севере было много переселенцев из центральных областей страны, в том числе репрессированных и раскулаченных. Это были добросовестные работники, крайний Север страны осваивался ими. Без обиды и уныния, с чувством собственного достоинства, они занимались своим делом, зная, что работают для своей страны. Было очень трудно, ведь приходилось жить в палатках (по 50 человек), в условиях полярной ночи, буранов (во время бурана передвигались, держась за верёвку), схода с гор снежных лавин. Строились города, развивалось промышленное производство, жизнь становилась лучше и всегда была вера в победу, в светлое будущее своих детей.
Бабушка Марина прожила с нами до своей смерти на 78 году жизни, в 1958 году 30 декабря. Она прожила мужественную жизнь. Оставшись после смерти мужа с тремя малыми детьми (Анна, Александра, Александр) вынянчила и вырастила их, конечно, благодаря Октябрьской революции - крестьянка труженица. Летом - в поле, зимой в - извозе - возила брёвна с лесозаготовки. «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт». Горела два раза. Это про неё, всегда жизнелюб и оптимист. Сильный духом человек!
Её старшая дочь, тетя Нюра (Анна) вырастила семерых детей – 4 сыновей и трёх дочерей: Миша, Женя, Рая, Ким, Нина, Оля и Боря. Её муж, Иван Васильевич Дядькин, был Героем гражданской войны, партизанским красным командиром. Участвовал в освобождении нашего Севера от интервентов: американцев и англичан, имел боевые награды - два ордена Красного знамени – это была тогда военная высшая государственная награда. Когда закончилась гражданская война, был избран первым секретарём Архангельского обкома партии ВКПб. Строил и организовывал советскую власть, колхозы. Во время массовых репрессий в 1938 году был арестован как «враг народа», он чудом остался жив. Его боевых товарищей расстреливали у него на глазах (психологический приём), они перед смертью кричали «Да здравствует Сталин!». Такая была вера русских в правое дело, в идеалы революции. Его реабилитировали (предложили восстановиться в партии, но он отказался), как и других, чудом уцелевших, во время этого массового психоза по поиску «врагов народа». После освобождения, дядя Ваня со всей своей большой семьёй переехал на жительство к нам в Мурманскую область. Несломленный духом, сохранившей веру в дело своей жизни, не смотря на подорванное здоровье (язвенная болезнь), он по прежнему вкладывал свою душу в общественную работу. Помню его беседы с нами, детьми: “были допущены ошибки, но это наша власть, и за это можно отдать жизнь». 
Это была замечательная дружная семья: безусловный авторитет отца; мать, посвятившая себя семье. И настоящий культ детей – не баловство, а воспитание ответственности, достоинства, уважения, и радости. Я очень подружилась с сестрой Ниной, а уже в студенческие годы с Раей, с ней мы много говорили «за жизнь». Она ведь начала работать с 17 лет, сразу после окончания Горного техникума. И всю свою жизнь поддерживала материально семью, ведь отец много болел, а мать не работала. По этому и замуж не вышла, хотя поклонников было много. Она была очень интересным человеком.
Я, как книжник и мечтатель, с большим интересом слушала её, моего учителя жизни, а она говорила, что, общаясь со мной – молодела душой, да и выговориться ей нужно было. Отличница в школе, прекрасный профессионал, она всю жизнь проработала диспетчером в «комбинате Апатит». Достойная жизнь!
В школу я поступила в 8 лет в эвакуации, а закончила 10 класс в Кировске, в 1952 году.
Я всегда любила читать, учиться и искренне считала это главным делом в жизни. Ещё в школе я выбрала себе микробиологию, как профессию, меня привлекла гуманная идея – борьба с болезнями человека. Впечатляла самоотверженность исследователей микроорганизмов, на себе проверявших лечебное действие препаратов, сывороток. В результате этого влияния и общего духа героического времени, - да и родители свою общественную работу всегда ставили на первое место, - из меня сформировался «невозможный романтик», как называли меня друзья в институте. Тут сказалась, безусловно, общая направленность к знаниям трёх поколений нашей семьи. В школе мне нравилось так же заниматься с отстающими учениками (комсомольское поручение), а ещё спорт, лёгкая атлетика и, конечно, лыжи.
И вот институт, Ленинград. Я живу на Васильевском острове, а потом – на Петроградсткой стороне, у тёти Мины – сестры мамы.
У меня было полное удовлетворение от выбранной профессии, радость от тёплой дружбы с подругами, Лилей, Ритой и конечно, от великолепного города, его музеев, театров, музыкальных вечеров в филармонии. Мама тоже говорила, что студенческие годы - самое лучшее время жизни, её рассвет. А когда начались практики – очень захотелось работать самостоятельно. Так позвала мечтателя живая жизнь.
В стране шло бурное строительство новых предприятий, электростанций, жилищ, дорог. Специалисты были очень востребованы, в том числе и мы, выпускники ЛХФИ: в Минске, Кургане, Пензе, Саранске, Красноярске и Новосибирске должны были заработать построенные заводы для биосинтеза антибиотиков. И нас, ленинградцев целыми выпусками посылали прямо туда. Нам доверили налаживание производства очень нужных стране, а так же развивающимся странам, лекарственных препаратов для борьбы с эпидемиями. Конечно, было трудно, но мы были счастливы оправдать оказанное нам доверие. Это был свежий ветер надежды 60-х годов, энтузиазм молодых: освоение целинных земель в Казахстане, строительство мощных электростанций на Волге и Сибирских реках, Байкало-Амурской магистрали. Начались полёты в космос – человек открывал в себе такие возможности!
Наступление разрядки международных отношений, конец «холодной войны» с западом – и мир открылся перед нами во всём разнообразии. Политические и экономические реформы в стране, «оттепель». Всё это было для нас очень интересно.
Начались поездки наших специалистов за границу – СССР помогал развивать промышленность в освободившихся колониях – Китае, Индии, Ираке, Афганистане. Ведь русский народ всегда был готов прийти на помощь другим народам в их борьбе за свободу. Вот и мама собиралась ехать как врач в Китай, который в те времена был слабой и бедной страной. Она часто вспоминала свою молодость, 20-е годы 20 века, когда закончилась в России гражданская война и люди были полны энтузиазма в построении нового мира. Мама считала, что в Китае был такой же период развития. Уже были оформлены документы. Но тут начались политические разногласия Хрущёва с Мао, и поездка не состоялась. Папа в это время был направлен, как специалист, в восточную Сибирь. В 1966 году он умер от рака лёгких.
Меня всегда тянуло к людям практического склада, активным в жизни, такими были мои друзья в школе, институте, на заводе. Я была счастлива в дружбе. А мои пожилые родственники, бабушки, тёти, дяди – любили рассказывать мне о прожитой жизни. Моя бабушка Марина надеялась, что я стану писателем, и всё опишу, и это будет, как бы, продолжением её жизни. С годами, вспоминая прошлое, как - будто осмысливаешь настоящее. Недаром говорят философы, что прошлое, настоящие и будущее - это одно целое. В этом заключается осознание своей жизни. Мне кажется, что старшее поколение было сильнее духом, чем мы, ведь, сколько трагического им пришлось пережить: четыре войны, репрессии, работа – и ведь никакого душевного надлома, депрессии. Да и жили весело, а как пели! Не зависти, ни злости, но взаимная помощь, честность в отношениях. Все жили достойно, никогда не стремились к излишествам, просто хорошо делали своё дело.
Вот тетя Шура, младшая сестра папы. Она похоронила 6-х детей, мужа. Была репрессирована: 4 года лагерей (осудили на 8). За годы заключения освоила строительную профессию маляра, научилась красиво вышивать. По своей специальности бухгалтера, проработала до 70 лет. Последние 20 лет жизни, она провела в инвалидном кресле из-за артрита рук и ног – сказалась работа на лесоповале на Севере страны. К ней до самой смерти (а умерла она за 90), приходили молодые сослуживцы. Она была всегда бодрой духом, жизнерадостной, никогда не жаловалась. И пожилым, и молодым с нею было интересно, они заряжались её энергией.
Детство нашего поколения было военным. Эхо войны отразилось и на нашей юности: мальчики, родившиеся в 20-е годы, на 90% погибли на полях войны, а ведь это были наши женихи и мужья. По этому многие мои сверстницы остались одинокими, или вышли замуж за парней на несколько лет моложе себя. Это, конечно, наложила определённую специфику на отношения в семьях и в общественной жизни. Женщины стали лидерами и дома, и на работе. Очень многие профессии стали иметь «женское лицо»: врачи, педагоги, инженеры, рабочие. В народе говорили: «вся СССР держится на бабах». Это сказалось и на процессе воспитания детей в семье, инфальтильности мальчиков. Мне повезло с моим выбором, у нас в семье было полное взаимопонимание. Мы оба с мужем могли заниматься любимым делом, учиться и отдыхать – ведь у нас были обеспеченны «тылы» - с нами жила моя мама. Не было проблем и с детьми – социализм обеспечил: ясли, садик, бесплатное образование, общественное воспитание в пионерской организации и в комсомоле. А ведь ещё у детской колыбели стояли два врача: мама и моя подруга Валентина Ивановна Пыршева. Вечная им память и моя сердечная благодарность!
По окончанию института в 1957 году наш выпуск инженеров – микробиологов, специалистов по биосинтезу антибиотиков, почти в полном составе был направлен в западную Сибирь, г. Курган, на построенный там завод медицинских препаратов, для биосинтеза хлортетрациклина и витамина Б12. А меня направили на работу в Центральную Заводскую Лабораторию (ЦЗЛ). Я проводила также обучение лаборантов.
Помню, как обучали и помогали нам молодым, опытные специалисты со Сведловского завода. Прекрасные организаторы, они создали крепкий коллектив и это было настоящее счастье работать вместе; у меня потом была ностальгия по этому времени лет пять.
Дело в том, что ко мне приехал мой будущий муж: Кузменок Александр Иванович, мы поженились и как положено жене, я уехала с ним домой в Кировск, где он работал после службы в армии. Однако, там по специальности работы для меня не было. Из-за боязни потерять квалификацию и любви к своей профессии, я решила вернуться на завод. Так, в 1959 голу мы оказались в Пензе, поступив работать на комбинат Биосинтез. Здесь родились наши трое детей, здесь я проработала до выхода на пенсию в 1991 году.
Как и у родителей, и у нашего поколения, для меня главным делом жизни была работа. Чувство общего дела необычайно захватывает, и когда рядом находятся единомышленники, испытываешь радость труда и свободу для творчества. Совместное преодоление трудностей, иногда даже озарение, открытие нового, - что может быть выше этого? Ведь и Фауст Гёте нашёл смысл жизни, когда познал «свободный труд свободно собравшихся людей». В этом состоит предназначение человека. И, конечно, когда рядом твоя семья – всё это наполняет душу радостью и счастьем, несмотря на трудности в жизни.
По сравнению с Курганом, Пенза тогда проигрывала во всём. Это был большой грязный город. Да и общая атмосфера, отношения между людьми оставляли желать лучшего. Прямых специалистов на заводе было мало. Грубость руководителей, их некомпетентность, неуважение и даже прямые оскорбления исполнителей, составляли поразительный контраст с тем, что было у нас на Севере и в Сибири, уж не говоря о Ленинграде. Здесь нужны были просто исполнители приказов, инициатива была наказуема – «не высовывайтесь»! Так складывалась в центре России административно – командная система управления.
Но мы ведь были такими молодыми, так хотелось работать, реализовать себя на деле. Нас не интересовали материальные блага, карьера. Пусконаладочные работы требовали от нас полной отдачи сил. Это была работа «без лишнего счёта».
Управлять биологическим синтезом продукта было не просто. Главным бичом производства была нестерильность, то есть инфицирование процесса посторонней микрофлорой, из-за негерметичности оборудования, ошибок персонала, проектировщиков и других причин. Условия труда были тяжёлые, рабочие увольнялись, новых надо было опять учить. А тут давай план любой ценой, иначе руководители лишаться своих кресел. Сколько гробилось при этом пищевого сырья! И, все-таки, было интересно разобраться в проблемах.
Я искала источники заражения нашего производства на разных стадиях. Как правило, это были воздух и вода, попадающие в культуральную жидкость в результате негерметичности оборудования при проведении технологического процесса. Но главным делом микробиолога было управление самим процессом биосинтеза продукта, зависящим от качества сырья, воды, воздуха, температурного режима, аэрации, перемешивания. И, конечно, работа с самим продуцентом – поддерживание его в активной форме. Всем этим я занималась в цеховых лабораториях, анализируя процессы биосинтеза тетрациклина, олеандомицина, фузидина, рибоксина, пенициллина. Последние 15 лет, вплоть до выхода на пенсию, я получила настоящий подарок судьбы – научно-исследовательскую работу по изучению и стимулированию процесса ферментации на опытной установке. Затем производилось внедрение новых технологий по регулированию процессов биосинтеза в аппаратах больших ёмкостей. От обогащённых питательных сред мы перешли к дозированной поддачи питательных компонентов, необходимых для обеспечения жизнедеятельности микроорганизмов – продуцентов.
Выход на пенсию совпал с «лихими девяностыми», когда наша “управляющая” и “направляющая” КПСС потеряла власть, и страна распалась по национальным квартирам. Я думаю, что это выплеснулась на свободу энергия развития скованная догмами. С отменой цензуры начались свободные дискуссии среди интеллигенции, а народ слушал и молчал (у нас, в провинции). На выборах в органы власти победили демократы. В стране начались либеральные реформы. В результате некомпетентности младореформатов, несовершенства законодательства и просто борьбы за власть, получили развал экономики страны, превративший её в сырьевой придаток Запада, и появление миллиардеров, присвоивших народную собственность.
Новые идеи буквально захлестнули нас. Читались лекции, например, по Восточной философии, изотерике, ведической медицине, – обо всём, что раньше не публиковалось, запрещалось. Все вдруг стали верующие, пошли в церковь. Это была настоящая идеологическая революция с её гласностью, отсутствием дисциплины и порядка. Общество стремительно сползало к криминалу. Так начинался капитализм в нашей стране.
С выходом на пенсию у меня появилась возможность читать не только специальную литературу, как раньше. И тут оказалось столько интересного, - Рерихи в своей «живой этике» называют это «расширением сознания». Я впервые прочитала западных и русских религиозных философов, получила нестоящее удовольствие от русских писателей и поэтов Серебреного века. Ведь с приобретением жизненного опыта, другими глазами видишь богатство и красоту нашей культуры. Произведения Толстого, Достоевского и Чехова толкуют и наше настоящее. Они кажутся нашими современниками и собеседниками.
Познание Бытия – это жизнь в духе.
P.S. Ещё в древней Греции в языческие времена, при входе в храм бога искусств Аполлона, были сделаны две надписи:
6 век до н.э.
Пока 0 комментариев. Оставьте первый комментарий